Пристань желтых кораблей. [сб.] - Сергей Лукьяненко

Кирилл сдернул предохранитель и почувствовал, как шелестит, обтекая плотно сжатые пальцы, парал-газ.

— Из какого бы слоя ты ни пришел сюда, все равно тебе не дано понять! Время уже тысячу раз могло захлестнуться петлей, мир стоит на краю, а нас все меньше и меньше, даже некоторые начальники патрулей выбраны из непосвященных! — Патрульный говорил взахлеб, не стремясь что-то объяснить, а просто выговариваясь. — Ну, скажи, из какого ты времени? Из последнего века разрывов? А что за ним? Пустота? Или повтор, бесконечный круг? Ты не знаешь, а из-за таких, как ты…

Его лицо вдруг исказилось, закостенело с широко открытым ртом. Он пошатнулся. Но и в падении пальцы патрульного сжались на спусковой кнопке.

Кирилл почувствовал ветер. Именно ветер, ледяной, холодный удар куда-то вбок. Он успел еще сообразить, что патрульный стрелял не целясь, что основной заряд прошел мимо. А потом с размаху сел на колени. Ноги не хотели его держать.

Он посидел так с минуту, собираясь с силами, потом вдруг потемнело в глазах, в груди возникла жгучая боль, и Кирилл понял, что до сих пор сдерживает дыхание, дурея уже не столько от выстрела, сколько от удушья… Отчаянно, со всхлипом втянул в себя воздух, инстинктивно ожидая, что мышцы мгновенно откажутся повиноваться. Но, видимо, он выдержал время, газ уже рассеялся. Воздух с клекотом входил в легкие, стало чуть легче. Вот только левая половина тела окаменела… Он с трудом поднялся, медленно переставляя негнущиеся ноги, подошел к патрульному. Взял его оружие. Постоял, вспоминая, что говорил этот человек и вообще, кто он такой. Так и не вспомнив, побрел прочь.

Странно, откуда-то вдруг наплыл туман. Дома подернулись белесой дымкой, звуки стали тише. А потом вернулась слабость…

Слабость охватывала его огромной и мягкой рукой. На мгновение все тело становилось ватным и безвольным. Нет, ноги уже не подкашивались, просто Кирилл вдруг зависал в звенящей легкости, а мир вокруг замирал, как на фотоснимке. Это не было неприятно, наоборот, Кирилл ждал каждого такого момента с наслаждением, как отдыха. Действительно, слабость приходила вместе с легкостью, и то, что тело становилось ватным, совсем не пугало. А потом это проходило, и он снова шел вперед, по темнеющим улицам, мимо осторожно выглядывающих из окон людей, мимо темных пятен на камнях…

Было утро. По длинной травинке полз муравей. Останавливался и снова продолжал путь. Кирилл долго смотрел на муравья, потом привстал, выглядывая из высокой травы. С удивлением посмотрел на развалины какого-то здания, на осыпавшиеся стены вокруг. Рыжел на солнце выщербленный временем кирпич, темнели упавшие вниз и оплетенные травой глыбы камня.

Кирилл, наконец, вспомнил это место. Старый, давно разрушенный замок на окраине Столицы. Восстанавливать его не полагалось — он был разрушен еще до разрывов… Вот куда он забрел в бреду…

И сразу вернулась память. Вчерашний вечер на Университетской улице, начальник патруля… Дин и Тони…

Он уже пришел в себя. Встал (трава смахнула на него тысячу сверкающих росинок), огляделся.

В метре от него лежали Дин и Тони; Кирилл сел рядом, потрогал Дина за рукав рубашки. Во сне братья были еще больше похожи друг на друга. Тони повертелся и лег на бок, отворачиваясь от пригревшего солнца.

Кирилл поднял лежащую у их ног сумку, достал несколько черствых, высохших кусков хлеба. И сразу в желудке засосало. Отламывая по кусочку, он съел почти весь хлеб. Потом толкнул Дина в плечо, но тот упорно не хотел просыпаться. Кирилл растянулся между братьями, легко и бездумно взглянул вверх. В выкрашенном голубом небе парила черной точкой какая-то птица. Кирилл мимоходом отметил, что за все предыдущие дни он не видел здесь ни одной птицы. Но думать об этом не хотелось. Голубое небо. Просыпающаяся под солнцем трава. Древние развалины. Утро.

Утро. Контрольный срок кончился. Спасатели не прилетели. Он принял эту мысль спокойно, принял одним разумом. Миг, когда ощутит он свое одиночество сердцем, еще не пришел. Может быть, потому что друзья были живы. Или…

Он вытянул из кармана трофейный пистолет, перевернул рукоятью к себе. На ребристом пистолетном боку чернел рельефный четырехзначный номер и буквы: “ЗКТИ”. В секундном оцепенении, впрочем, не таком уж и неожиданном, Кирилл смотрел на них, потом сказал вслух:

— Завод Космической Техники города Ижевска.

Выщелкнул обойму — стандартный изотопный аккумулятор, годный и для фонарика, и для лазера.

А в данном случае — для энтропера. С невольным страхом Кирилл повертел в руках оружие, знакомое лишь по телефильмам. Против энтропийного поля, излучаемого этим пистолетом, не существовало защиты. Под его ударом мгновенно разряжались аккумуляторы, распадалась запасенная в крови глюкоза, невидимой пылью рассыпался металл. Энтропер уничтожал энергию, в каком бы виде она ни находилась, рассеивал ее в пространстве — равномерно и бесполезно… Это было именное оружие, со встроенным индикатором личности, способное работать лишь в руках хозяина- высшего офицера Космофлота.

Кирилл переставил аккумулятор в свой бластер. Отошел в угол старого замка. И там, среди замшелых валунов, расплавил энтропер.

Площадка перед ангаром напоминала футбольное поле. Вот только разметка густой зеленой травы была другая — какие-то линии, треугольники… Тень от двухэтажного здания ангара падала на край поля, где дремали несколько человек в синей форме. Дин тронул Кирилла за плечо:

— Гляди!

Птица, все утро парившая в небе над городом, теперь стремительно шла вниз. Больше всего она напоминала орла с двухметровыми крыльями и темно-коричневым оперением. Неожиданно большая для птицы голова венчала толстую лихую шею. Птица опустилась возле дремавших у ангара охранников — те даже не шелохнулись — и мелким, неуверенным шагом вошла в распахнутую железную дверь. Кирилл напряженно всматривался в темный проем, затем спросил:

— А если там только биоформы?

Дин пожал плечами.

— Тогда… как на болотах. Другого выхода нет, по городу еще идут облавы. Мы зайдем внутрь, а Тони придержит полицейских. Их как раз трое.

— Я придержу, только дай свой арбалет! Я с двумя!

— Обойдешься! — Дин взглянул на брата непривычно твердо. — Сейчас не до игры и не до пижонства!

…Их спасло то, что они не смогли пробраться на оцепленную Университетскую улицу. Они кружили вокруг до вечера, потом увидели идущий патруль и поняли, что все проиграно. Но что-то, может быть предчувствие, удерживало их поблизости до той минуты, пока они не увидели Кирилла… Про смерть графа Приозерья они даже не знали.